Алекс Джиллиан - Седьмой круг [СИ]
В преддверии самого светлого праздника для истинных католиков, разговоры о неприятных моментах и туманном будущем дома Перси были на время отложены и забыты. И это Рождество стало воистину самым счастливым в жизни Элизабет. Она не могла поверить, что кошмар отпустил ее, что вокруг только любящие и доброжелательные лица. Все казалось сном, чудесным и упоительно-прекрасным. Ее дом, спальня, милые дорогие сердцу женские безделушки, мягкая кровать и чистые простыни, запах тепла и ощущение света каждый новый миг жизни. И девушка упивалась этим безоблачным моментом счастья в кругу семьи, пытаясь как можно дольше отодвинуть следующий день, таивший в себе смутные тревоги и сомнения. Она прятала в глубинах памяти любые напоминания о тяжелом прошлом, о людях, причинивших ей боль, и перенесенных лишениях. Она отчаянно искала забвения и находила его в любящих глазах отца и братьев. Элеонора постепенно смягчилась, и все еще не задавала вопросов, затронутая всеобщим радостным настроением. Горничная Сара поначалу немного смущалась и вела себя принужденно и сковано, ожидая увидеть в вернувшейся хозяйке прежние эгоистичные и порой жестокие черты, но вскоре совершенно расслабилась, и искренне привязалась в этой новой повзрослевшей и помудревшей леди с добрым сердцем. Несколько недель пронеслись, как короткое мгновение, оставив в душах людей самые теплые и светлые воспоминания. Дни радости, гармонии и смеха. Элизабет хотелось чтобы они никогда не кончались, так ей было хорошо и спокойно. Но иногда посреди ночи девушка вскакивала с кровати в холодном поту, и испуганно озиралась. Ей снова чудились ледяные склизкие стены темницы, и темный угол в спальне Луизы Мельбурн, где ей приходилось коротать свои ночи, и та жуткая коморка без окон, в которой она медленно возвращалась к жизни после безумно-жесткого распоряжения графа Мельбурна, повлекшего за собой чудовищную расправу над невинной девушкой. И она видела страшные безжизненные, выбеленные яростью глаза графа, как наяву слышала беспощадный, бьющий по нервам голос. Закрывая глаза дрожащими ладонями девушка отчаянно кричала и звала на помощь, ее сердце колотилось, словно у загнанного олененка, а дикий ужас сковывал все мышцы, ей не хватало дыхания, и она хрипела во власти ночного кошмара, пока на помощь не приходила Сара. Ее мягкие нежные руки успокаивали Элизабет, и она затихала, постепенно узнавая свою спальню, и вспоминая, где она.
- Это никогда не кончиться. - шептала она, кладя голову на колени горничной, перебирающей влажные пряди госпожи. - Почему я не вспоминаю другие моменты? Только боль, только страх и ненависть. Я не могу излечиться.
- Все пройдет, миледи. - ласково обещала Сара. - Время лечит. Вы в безопасности. Не думайте о плохом. Отец сможет вас защитить.
-Да... Да. Я верю тебе, Сара. Верю.
Глава 17.
Через десять дней после Рождества в Ньюборн приехал гонец. Томас Перси ждал с нетерпением любых вестей. Он всей душой верил, они положат конец подвешенному существованию его семьи. Сэр Томас жаждал обрести уверенность в завтрашнем дне, чтобы перестать бояться преследования со стороны Его Величества Генриха Тюдора или очередного призыва к восстанию.
Провожая гостя к столу, глава семейства был уверен, что гонец принес известия от Роберта Аска, возможно с точной датой о сборе парламента. Но жестоко ошибся. Письмо прислал Инграм Перси из Камберленда, и в нем говорилось, что вернувшийся с торжеств Аск не сообщил лидерам восстания обнадеживающих вестей, кроме тех, что король счастлив и доволен, и готовится к коронации новой королевы, и не собирается выполнять требования, выдвинутые ему в послании, переданном через герцога Норфолка. Он так же упоминал о том, что король не намерен отказываться от объявленной амнистии, но лишь в случае полной покорности пилигримов божьей милости. Аск призывал к повиновению воле Тюдора, дабы избежать новых восстаний и кровопролития. Королю каким-то чудом удалось убедить Роберта в рациональности своих реформ, и он, в свою очередь, больше не хотел поднимать людей, чтобы восстановить церковную систему. Инграм Перси называл в своем письме Роберта Аска предателем и отступником, и просил брата срочно приехать к нему, чтобы продолжить начатое дело. Несколько тысяч человек уже подняли мятеж в Вестморленде и Камберленде, и были настроены весьма категорично. Им нужны преданные и уверенные люди, способные повести за собой ряды истинно-верующих. Томас Перси был именно таким человеком.
Элизабет узнала о тревожных новостях, послушав яростные переговоры отца с Бигодом, Мэдж и Булмером. И судя по воинственным интонациям настроены они были весьма категорично. Лиз стояла под дверью, не в силах даже вздохнуть, рядом с ней такая же напряженная и раздавленная горем тяжело дышала Элеонора Перси. Женщины обменивались полными немого горя взглядами, и молили Бога образумить Томаса Перси, и не подвергать собственную жизнь и будущее семьи новым испытаниям. Не выдержав нервного напряжения, Элинор ворвалась в гостиную и набросилась на мужа с обвинениями и криками.
- Томас Перси, заклинаю тебя всеми святыми - остановись. Хватит! - взывала она к его здравому смыслу. - Разве ты не достаточно сделал? Все кончено. Король никогда не будет плясать под дудку кучки фанатиков. Хотя бы раз подумай обо мне, о наших сыновьях. Мы еще можем спастись. Ты обязан защищать свою семью. Умоляю тебя, напиши графу Нортумберленду, своему брату, покайся и попроси поддержки, он сможет помочь нам. Мы заживем, как раньше, наши сыновья унаследуют титул твоего брата, и проживут долгую и счастливую жизнь. Не обрекай нас всех на нищенское существование или казнь! Одумайся, Томас! Ради своих детей. Ты же знаешь, что я беременна. И смеешь рисковать мной...
- Замолчи, женщина. - грозно оборвал ее Перси, отталкивая протянутые в мольбе руки. - Что ты можешь понять в истинности происходящего! Ты хочешь счастья детям? Но могут ли они быть счастливы в стране, где проливается кровь невинных, где сжигают монастыри, и убивают священников? Король одержим дьяволом, и утащит за собой в ад некогда великую Англию. Будущее страны сейчас в наших руках, а ты страшишься потерять свои побрякушки. Мы сильны, пока веруем, пока рука об руку идем к праведной цели. Господь не оставит нас. Как я смогу жить, отказавшись от всего, что свято и истинно, и признав власть еретиков и богохульников? Как ты смеешь просить меня об этом?
Элизабет стояла за дверью, прижимая к груди руки. Она понимала четко только одно, ее отца не отговорить от намеченного никакими мольбами и слезами. Он твердо решил проложить участие в восстании. В глубине души Лиз восхищалась смелостью Томаса Перси и его верностью убеждениям. И в тоже время девушка чувствовала, что на этот раз все закончиться трагедией, но ничего не могла поделать.
